В этом городе нет больше слёз, в этом городе жизнь холодна.
В этом климаксе белых берез жизнь твоя никому не нужна.
В этом северном ветре столиц тени тех, кто без срока, без сна
Бродят по тротуарам босые без лиц, черной птицей летят из окна.
Чем дышать – здесь никто не поймет, здесь чухонское лето — зима.
Тут ворона жар-птицей при жизни слывёт и собаками площадь полна.
Здесь трамваи ломают друг другу рога, под землею хрипит черный кот.
Рыба здесь тише мыши в сетях четверга и у крысы мало забот.
Припев:
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Здесь октябрь когда-то смещен ноябрем императорам римским не в честь.
А пасхальный поклон подменён кумачом, что тут скажешь: так было, так есть.
И не верь в оптимизм этих бешенных стай, что клюют здесь. Вас уже нет.
Воронья не корми, разменяв вой на лай и это хороший ответ.
Неужели болезни не учат тела? Отчего память так коротка?
И зачем все мосты догорают дотла? Да, и плавать кишка тонка.
Или чарка в парадной всем застит глаза? Или совесть искрит в забытье?
Только станут стрелять – и тогда тормоза ни к чему в этой галиматье.
Припев:
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Мы живем не спеша и не чувствуем связь между мыслью и кулаком.
Мы бредем вдоль Невы, ничего не боясь, по осколкам травы босиком.
Нам не ставят капканы, не ставят засад, но это только пока.
То что каждый хранит свой единственный шанс: сдохнуть от сквозняка.
Припев:
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…
Это твоя родина, сынок…