Это медленный день, дорогая, — смотри, я открою окно…
Это солнце, как в жидком стекле, выплывает наружу…
И в расплавленном медленном вальсе на плоском экране кино
Этот воздух густой мы глотаем, как рыба на суше.
Все почти невозможно, осталось суметь не сорваться на крик.
Кто-то может услышать и шепот — хотя бы деревья.
Иногда можно видеть, как чье-то лицо превращается в лик —
Если верить тому, что написано в книгах у древних.
Мы всегда жили так, будто чьи-то над нами простерты крыла,
В наших судьбах читая следы чьей-то сложной заботы…
Может, просто теперь мы оглохли, и сердце не держит тепла,
Или, впрямь, мы оставлены с нашей невнятной свободой?
Если взвешен, и найден был легким, к чему толковать о весах.
А не взвешен — тем более нечего рыскать по следу.
Это в венах — не кровь, это время струится в песочных часах,
Но в клепсидре у нас еще вдосталь воды напоследок.